Военное детство Валентины Соломахиной

Почти полгода, с 7 августа 1942-го по 25 января 1943-го, длилась оккупация лабинской земли. За этот период представители «новой» власти нанесли серьезный ущерб Лабинскому району. Гитлеровцы и их пособники зверски казнили свыше двух с половиной тысяч наших земляков (в основном, женщин, детей и стариков), полностью уничтожили все промышленные предприятия, подорвали животноводство, разграбили и вывезли в Германию основное богатство колхозов и совхозов – зерно и другие продукты. Лабинцы, которым волею судьбы довелось остаться на оккупированной территории, свидетельствуют также о том, что  по железной дороге от станции Лабинской  уходили немецкие составы, загруженные нашим кубанским черноземом.

Факты, указанные выше, безусловно, являются трагичными. Все они подтверждаются архивными документами, а познакомиться с ними можно на страницах краевой «Книги Памяти», районных и городских книжных изданий. Но вот детально узнать об обстоятельствах того непростого периода в истории нашего района можно только непосредственно из уст очевидцев и свидетелей оккупации. С одним из них (точнее, одной) мне довелось пообщаться в стенах нашего городского музея.

Валентина Андреевна Соломахина (в девичестве Бердникова) – уроженка станицы Владимирской. На момент вторжения немецко-фашистских захватчиков в родную станицу ей было всего 5 лет. Удивительно, но, как выяснилось в ходе нашей с Валентиной Андреевной беседы, даже спустя десятилетия женщина отчетливо помнит события того времени. Естественно, что мой первый вопрос, обращенный  к ней, касался начала оккупации станицы Владимирской. На него Валентина Андреевна ответила так:

 – Я помню, как пришли к нам в станицу немцы. Был жаркий августовский день. Помню, что перед самым появлением оккупантов, родители наши оставшиеся (а это, в основном, женщины) попрятались в зарослях акации. А я в это время играла со своей подружкой, соседской девочкой во дворе. Дом наш стоял как раз на углу, около главной дороги, которая шла из Лабинской через Владимирскую и дальше в другие станицы. И вот слышим – мотоциклы едут. На них-то немцы и заскочили: все бравые такие солдаты, рукава засучены, воротники открытые. Жарко ведь было! К нам во двор они заехали моментально. Ворота как будто сами открылись от такого напора. А мы же, совсем еще маленькие девочки, перепугались и побежали к родителям по огородам в заросли акации. Помню, мама потом говорила: «Ты прибежала и вымолвила на ходу, что у нас дома немцы». Затем родители за руки нас взяли и начали возвращаться обратно, к своим хатам. Когда мы с мамой вошли в свой двор, то сразу увидели мотоциклы. Немцы были уже в доме, хозяйничали. Из открытых окон доносилась музыка. Это играл наш патефон, который мама как-то купила на заработанную в колхозе премию. Немцы во дворе обмывались, в ведре и в тазике была налита вода. Запомнилось, что у них было пахучее мыло. Один из немцев набрал в кружку воду, дал мне ее и сказал, чтобы помогла умыться. Ну, я и поливала ему из этой кружки. Когда немец умылся и начал вытирать шею полотенцем, от него пошел приятный запах. Видно, он чем-то душился. Затем немец начал мне что-то говорить. Я так поняла, что он спрашивал у меня о том, где находится мой папа. А меня со старшей сестрой мама учила на такой случай говорить, что отец умер. Ну, я и ответила немцу: «Умер». А он в ответ покивал по сторонам головой, жестом изобразил в руке пистолет и сказал: «Найн! Пух-пух!». Ну и все! А что тут еще скажешь? Немца обмануть не удалось!

Отец маленькой Валентины – Андрей Климович Бердников – на тот момент действительно находился на фронте. В августе 1942 года он был жив, здоров и сражался против оккупантов в составе 13-й Кубанской казачьей кавалерийской дивизии. Более того, гвардии казак Бердников прошел всю войну до Будапешта и вернулся домой с Победой. Видно, недаром говорят в народе, что, если человека досрочно «похоронили», значит он будет жить долго! А вот старшим братьям Валентины – Николаю и Александру – с войны не было суждено вернуться. В память о них у Валентины Андреевны осталась только довоенная фотография, на которой вся семья была запечатлена в полном составе.

 – Для детского сознания все-таки не свойственны война и ее реалии. Скажите, пожалуйста, пугала ли Вас жизнь в оккупации? Боялись ли Вы немцев? – продолжая разговор, поинтересовался я у Валентины Андреевны.

 – В детстве я еще мало что понимала, - продолжила собеседница. – Когда повзрослела, то стала все-таки осознавать, что вначале мы очень боялись немцев. Слухи то до нас доходили, что они издевались над людьми, убивали, вешали, травили и детей, и взрослых. Поэтому, например, нас родители и предупреждали, чтобы мы ничего из рук немцев не брали. Потом страх как-то притуплялся. Помню, такой случай был летом, как раз когда немцы приехали. Недалеко от нашего дома была речка. Немцы в ней купались и танк свой мыли. Помню, как в небе над станицей появился наш самолет. Мы с подружкой за ним побежали и закричали при этом: «Наш самолет! Наш самолет!». Мы, дети, действительно радовались этому событию. А взрослые думали, что нас немцы могут застрелить за подобные вольности. Меня и подружку родители, конечно, начали ругать за это. В этот момент я увидела, как из речки выехал танк этот, подогнув под себя толстую акацию, которая в диаметре где-то была 10-15 сантиметров. Мы вновь побежали к речке, а потом, конечно, домой вернулись.

 – Да, Валентина Андреевна, несмотря на малые годы, храбрости вам было не занимать! А не могли бы Вы рассказать о том, какими были немцы? Как они вели себя по отношению к Вам? – полюбопытствовал я.    

 – Я бы сказала, что немцы разные были: и хорошие, и плохие, человечные и нечеловечные. Наверное, каждый из них по своему как-то сопоставлял нашу судьбу со своей, сравнивал нас, детей, со своими детьми. Так что вели немцы себя совершенно по-разному. В качестве примера приведу два совершенно разных эпизода. Был, в частности, такой случай, который тоже произошел в августе 1942-го. Два немца искупались в речке и пошли потом по домам за продуктами. Понятно, что они изрядно выпили. В это время у нас дома мама накрыла на стол: разложила масло и мед (последние запасы из колхоза), принесла из курятника яйца. Только она разложила на скатерть все продукты, как вслед за нами зашли два немца в одних трусах и с саблями наголо. Сабли у них были какие-то кривые, изогнутые. И этими саблями немцы начали махать, показывая в нашу сторону: мол, отдавай все, иначе мы зарубим твоих детей. Мама, естественно, перепугалась, схватила нас и толкнула в сторону к стене дома, где висела одежда. Затем она собрала все продукты и отдала немцам. Вот такой случай был.

И в то же время были и другие немецкие солдаты. В подтверждение этому могу привести противоположный случай. Был осенний ветреный вечер, смеркалось. Помню, что я находилась вместе с мамой во дворе нашего дома. К нам подошел немец, одетый в какую-то куртку. Потом я уже поняла, что он был шофером на грузовой машине. С мамой у немца завязался разговор, а я стояла рядом. И вот он достал кусок сахара и протянул его мне. А нам же мама ранее говорила, чтобы мы ничего не брали у немцев. Я-то руки и спрятала. Нет – значит нет! А немец потом достал из внутреннего кармана куртки портмоне и вытащил из него фотографию. На этой фотографии была запечатлена его семья. Немец начал показывать на снимке себя, свою жену и детей. Затем вновь протянул мне сахар. Ну, мама тогда уже сказала: «Бери». Я и взяла этот сахар. А немец этот мне очень запомнился. Он был весь конопатый, светловолосый, даже рыжеватый. Зубы у него были редкими. Почему-то запомнилось и такое. Хочу отметить, что этот немец к нам всегда доброжелательно относился.    

25 января 1943 года Лабинский район был освобожден от немецко-фашистских захватчиков воинами 2-й гвардейской стрелковой дивизии. Тяжелый период оккупации закончился и для жителей станицы Владимирской. Накануне этого знаменательного дня немцы и их пособники отступали. Некогда бравые захватчики не были похожи сами на себя спустя полгода после вторжения на лабинскую землю. Именно в таком обличии их запомнила Валентина Андреевна:

– Фашисты отступали в потрепанных, некрасивых шинелях. Головы – укутаны в платки, на ногах – какие-то обмотки. Короче говоря,  на них было жалко смотреть. Тем не менее, радости нашей не было предела. И радость эту мы, дети, выражали тем, что бросали в уходящих из станицы немцев снежки и кричали какие-то гневные слова им вслед. Родители наши, конечно, за нас испугались. Меня мама схватила прямо за шиворот и затащила во двор. После этого за отступлением оккупантов я наблюдала из-за забора. Помню, что немецкие солдаты шли плотными рядами. За ними ехали две легковые машины. Когда они проехали мимо нашего дома, начались взрывы. Я видела, что где-то в пятистах метрах от нас разлетелись какие-то черные куски, было много дыма. Оказывается, напоследок фашисты взорвали здание станичной школы.

С момента освобождения Лабинского района прошло 75 лет. Но до сих пор Валентина Андреевна Соломахина не может забыть того радостного дня, когда во Владимирскую вошли советские воины. Сегодня Валентина Андреевна живет в Томске, но по-прежнему вспоминает родную станицу, с которой связано ее военное детство.

Евгений Виноградов,

директор Лабинского музея истории и краеведения им. Ф.И. Моисеенко                 

Довоенная фотография семьи Бердниковых из станицы Владимирской. В первом ряду глава семьи Андрей Климович (сидит на стуле), младшая дочь Валентина (ныне Соломахина), жена Наталья Андреевна, старшая дочь Лидия. Во втором ряду сыновья Андрея Климовича – Николай и Александр и их двоюродная сестра Елена Штанько.